Он
давно не помнил снов. Или они ему просто не снились. Но этот голос он знал. Иногда он звал его по ночам — из того, другого мира, тех тёмных уголков подсознания, куда сам он никак не мог добраться.
«Я просто хочу, чтобы ты жил.»
По
мониторам мерно бежали символы. Их голубоватое свечение — единственный источник света — отражалось от металлических панелей, рассеивалось, проходя сквозь прозрачные, наполненные жидкостью цилиндры, пробиралось между лопастями блоков охлаждения, перетекало, струилось, просачиваясь в спутанные клубки проводов.
— Я тебя по запаху узнаю.
Она бесшумно выступила из тени, разделяя вдох на маленькие глотки, чтобы не выдать себя ни звуком, ни движением воздуха, обхватив предплечья, будто замёрзла:
— Неужели?
Он сосредоточено вглядывался в экран монитора, ссутулив широкую худую спину. Его руки легко скользили по клавиатуре, и в этих отрывистых, точных движениях было столько спокойной уверенности, что они завораживали.
Она осторожно положила ладони ему на плечи. Скользнула ближе к шее. Едва касаясь, провела пальцами чуть выше воротника униформы — там, где светлой линией выступал тонкий изогнутый шрам. Её губы зашевелились, но из них не вырвалось ни звука.
Я не могу тебя защитить. А ты не видишь зла.
Ты его не помнишь.
И меня тоже.
Каждый раз эта боль была похожа на вспышку. Ярость. Безграничная слепая, едкая. Ярость собственного бессилия. Ненависть, страшнее которой не было ничего. Она закрыла глаза.
Кровь
... Кровь была повсюду. Она сидела на полу, держа его голову у себя на коленях, бережно гладя его по щеке, зажав рваную рану на его шее. Её глаза блуждали по его лицу, совсем уже бледному, будто стараясь заново запомнить каждую деталь: чётко очерченную линию губ, мягкий изгиб бровей, покой сомкнутых длинных ресниц. Он был для неё тем, кто показал ей, что мир может быть другим. И сейчас этот мир умирал вместе с ним.
Она уже давно перестала кричать. И сейчас улыбалась, словно заклинание, повторяя одно и то же пересохшими губами:
— Я просто хочу, чтобы ты жил. Шутил свои дурацкие шутки... Потому что рядом с тобой мне всегда становилось спокойно. Потому что без тебя это всё потеряет смысл. Потому что ты должен жить. Не оставляй меня только — я без тебя не смогу, не справлюсь... Не сегодня, слышишь? Не сегодня... Пожалуйста... пожалуйста...
Где-то в глубине коридора раздался гул. Изуродованный дверной проём заполнился фигурами в белой униформе.
— В операционную, живо!
— Мы уже опоздали.
— Отставить! — этот голос она узнала сразу. — Сделать всё возможное.
— Иллкс! Слишком много крови...
Чьи-то руки мягко подхватили ее, и только сейчас она поняла, как сильно замёрзла и что не знает, сколько прошло времени. Последнее, что она запомнила — тёплое прикосновение к запястью.
— Прости, милая, что так долго.
А потом — только белая, вибрирующая тишина.
Она
отдёрнула руки, будто обожглась, до боли сжав в кулаки тонкие пальцы, впившись ногтями в ладони. Её глаза были широко открыты.
«Не сказала ни слова, не попрощалась — видел лишь твою спину в дверях. Странная ты,» — он поспешил вернуться к работе, хотя это чувство, которое он не мог понять — слишком размытым, смазанным оно было — мешало последовательному ходу его мыслей.
Руководитель
«Фенрир Канин» поднял голову, оторвавшись от свитков, разложенных на столе:
— Садись. Устала?
Таэль с усилием подняла на него глаза — печальные, уставшие:
— Скажи, — казалось, что каждое слово даётся ей с трудом. — Оно того стоило?
— Ты знаешь, мы всё ещё исследуем побочные эффекты. Технологии эонаи до конца не изучены.
— Он стал забывать чаще. Каждый раз, возвращаясь в лабораторию, я жду. Взгляда, жеста, стараясь понять, помнит ли он меня сегодня.
— Он может продолжать работу.
Она криво усмехнулась.
— Он гений, не забывай. Потеря его знаний была бы критична для нас всех. То, что он выжил — чудо и его работа сыграла в этом не последнюю роль. Прогресс дал нам генную инженерию, колоссальные возможности регенерации, но подсознание, память, клетки мозга...
— Они знают, что он жив. И они вернутся за ним, — Иллкс поразился столь резкой перемене в ней. От усталости не осталось следа, она отступала, растворяясь в ощерившей острые клыки злобе.
— Да. Я знаю.
— Дай мне закончить исследования.
— У нас нет реагентов...
— Значит их нужно достать!
— И оборудования. Просто лишить нас одного из лучших исследователей было бы опрометчиво. От лаборатории остались только стены, да и те пришлось восстанавливать, — голос Иллкса оставался невозмутимо-мягким. — Это недружелюбный мир, а у нас и так не хватает свободных рук.
Горящие глаза впились в его лицо:
— Значит, сама справлюсь.
— Не справишься. Ты не в состоянии справиться с собственной злостью.
Таэль задохнулась от подступившего к горлу отчаяния.
— Ты понятия не имеешь, каково это! — прорычала она.
Иллкс сложил ладони под подбородком и закрыл глаза. Её голос прервал тишину, но зазвучал уже иначе — надеждой, волей и теплотой:
— Мне всё равно, где искать помощи. Не важно, по какую сторону баррикад ты находишься. Тот, у кого ещё есть сердце, меня поймёт. У тебя будет всё, что необходимо.
Иллкс поднялся из-за стола:
— Будешь резать за него глотки мутантам и агентам Нова Люкс?
— Если потребуется!
— Какая готовность к самопожертвованию! — Иллкс всплеснул руками. — Какая нелепая, бессмысленная смерть! — затем добавил — уже тише, мягче. — Как сильно ты его любишь...
Таэль опустила глаза:
— Я скучаю по нему, Иллкс. И это самая страшная боль. Время уходит. И я боюсь. Что совсем его потеряю.
— Да будет так. Твоё сердце ведёт тебя. Но не забывай про здравый смысл. И прошу — будь осторожна.
Она легко склонила голову, принимая одобрение. Руководитель «Фенрир Канин» едва заметно улыбался.
«Память — ценнейший дар. Память о тех, кто дорог — порой единственное, что даёт нам силы жить и бороться. Забыть — значит предать. Я помню...»
Темперионы!
Близится день, когда в мрачном жестоком мире Этергии зазвучат слова признаний – самые важные, а для кого-то и самые трудные. Их ждут с нетерпением и замиранием в сердце.
Закалённые в кровавых битвах, бесстрашные воины «Реквием»! Не забудьте отложить свои посохи, клинки и топоры хотя бы ненадолго, уймите ярость и поведайте о своих чувствах тем, кто вам дорог.
Сроки проведения:
9 февраля (13:00) – 23 февраля 2012 (10:00).
В течение двух недель убивая любых монстров, вы будете получать следующие предметы:
Если вы сохранили собранные ранее розы — их можно использовать во время проведения события.
Излишки
Алых роз
можно переработать, получив Тёмный или Белый шоколад.
Собрав
10 Красных
или
20 Чёрных роз
, найдите
Цветочницу
в любом из крупных городов Этергии и обменяйте их на одну из праздничных коробок:
Обменивать собранные розы на Подарок можно многократно в течение всего события.
При обмене тип Подарка определяется случайным образом.
Обратитесь к
Кузнецу
, чтобы открыть Подарок, и получите редкие и полезные предметы. Некоторые из них особенно ценны, ведь их можно подарить той или тому, кто забрал ваше сердце и мысли.
Праздничный шанс модификации
Сроки проведения:
10 февраля (18:00) — 13 февраля 2012(18:00)
Как и иогенцы, исследователи «Фенрир Канин» продолжают изучать технологии исчезнувших рас. Однако, в связи с их опальным положением в Этергии, они часто испытывают затруднения с ресурсами и оборудованием. Именно по этим причинам в ходе последнего эксперимента произошла обширная утечка магической энергии, что повлекло за собой неожиданные последствия:
в течение 3 дней шанс Модификации будет увеличены на 20%
.
Также в течение 3 дней вы сможете приобрести предметы, позволяющие повысить шанс Модификации и защитить экипировку поломки.
Открыв ящик, можно будет получить различные альфа ксеоны и лотерейный предмет, переработав который вы сможете получить предметы страховки экипировки при модификации:
И это ещё не всё! Следите за новостями: в течение двух недель вы сможете принять участие в дополнительных конкурсах!
___
13209
