Тихим, прерывающимся голосом я веду своё повествование. Это как исповедь. Рядом сидит Ци и внимательно слушает, хотя её лицо уже покраснело, и видно, что ей мой рассказ не нравится. Когда я замолкаю, она встаёт, подходит ко мне и отвешивает звонкую пощёчину.
- Ты вообще чем думала, когда на это пошла? - полным возмущения голосом спрашивает она.
- Я не знаю...
- Да ещё Легенда этот. Попадись он мне, так вдарю!
- Ты не боевой радиант, Ци, - щека горит от удара, и я потираю её живой ладонью. - Он убьёт тебя быстрее, чем ты успеешь исцелиться или отправить его в сон.
- А ты молчи, вообще! - её глаза горят гневом. - Он же в команде противников был! Вдарила ему клинками и скинула с вершины, как он тебя! Нет, целоваться полезла!
- Это он начал.
- А ты продолжила! Мало тебя в капсуле держали!
Ну да. Капсула. Металлические стенки и прочное стекло перед лицом. Они надвигаются на меня, мгновенно окружая. Становится жутко. Хватило мне и прошлого раза.
- Между прочим, пока ты была в ней, Нико к тебе каждый день приходил! А Легенда? Да ни разу.
- Он из другого мира, - возражаю я.
- Мне кажется, были б его чувства к тебе сильны, он нашёл бы способ. Тебе хоть стыдно?
Чувство вины наваливается на меня внезапно. В груди сдавливает. Великая Ксеновия, что я?..
- Ци, я дура, - скрывая лицо в ладонях, отвечаю я. - Пусть меня наки заберут, если Нико узнает.
- Конечно, узнает! - всё так же раздражённо произносит она. - Чтоб тебе больше неповадно было.
Она разворачивается на каблуках и резко исчезает. Некоторое время я остаюсь одна, укоряя себя. Действительно, чем я тогда думала? Ведь помнила же о Нико и его возможной реакции. От злости на себя хочется выцарапать глаза, разодрать руки, покалечить тело так, чтобы не было сил встать. Но снова на руках и ногах оказываются уже знакомые с прошлого времяпровождения в капсуле ремни, и я бессильно дёргаюсь, пытаясь освободиться.
Шаги. Негромкие, осторожные звуки металлического цоканья по гладкому полу лаборатории. Над стеклом капсулы появляется он. Мой ассасин. Серебристый гребень волос, глаза, похожие цветом на чистый Кресентовский лёд, шрамы на лице, оставшиеся от принадлежности к "Тёмному Братству". Тонкие губы сжаты и слегка подрагивают. Во взгляде
- смесь разочарования, гнева и печали.
- Ви, как ты могла вообще такое сделать?
Его слова хуже пощёчины Ци, они гораздо больнее. Я не знаю, что ему ответить. В уголках глаз начинает щипать.
- Нет мне оправдания, я грешница, изменщица и вообще пропащая женщина, - наконец, произношу я и добавляю. - Которая не уверена в твоих чувствах к ней.
Нико хмыкает:
- Просто, если не уделять тебе внимания, ты на другого переключаешься! Я таких точно не люблю.
- Тебя несколько дней нигде не было.
- И это повод для того, чтобы... с ним? - он сжимает кулаки, я съёживаюсь под стеклом, неспособная уклониться.
- Прости меня, Нико, прошу, прости!
- А ведь я люблю тебя.
Сердце замирает. Стекло капсулы разлетается миллиардом мелких осколков, превращающихся в пыль и мгновенно исчезающих. Ремни тоже пропадают. Я поднимаюсь, чтобы взглянуть в глаза Нико. В них всё ещё грусть, смешанная с нежностью и недоверием.
- Нет, этого не может быть, - шепчу я. - Ты не можешь мне этого сказать.
Лицо Нико неуловимо меняется. Он отворачивается и исчезает.
Мир вокруг рассыпается, как брошенные Эрнил по всей её спальне игрушки. Как тянущийся за закалённым у кузнеца посохом след, как летающие вокруг метаморфа бабочки, фрагменты бытия мелькают перед глазами, и всё это сопровождается невыносимым шорохом. Зажимаю глаза и уши, чтобы не видеть, не слышать, но даже это не помогает.
И вдруг - тишина.
Кап.
Кап.
Кап.
Открываю глаза.
Руки измазаны чем-то влажным, красным. Из-за этого серый металл правой руки заедает, пальцы движутся плохо. В воздухе пахнет железом. Делаю шаг - и вокруг начинает литься кровь. Реки крови! Полными ужаса глазами смотрю на это, пытаюсь пятиться назад - спотыкаюсь и падаю. Кровь всюду, она заливает глаза, втекает в ноздри и рот, я захлёбываюсь в ней...
Пробуждение. Тяжело дыша, вырываюсь из цепких объятий сна. Над головой холодное небо Кресента, где я становилась на ночлег. На губах всё ещё привкус крови, горько-солёный, с нотками металла. Из глаз по щекам текут слёзы. И в груди невыносимый, раздирающий всё моё существо, голод.
