Потянулись тягостные дни ожидания. Иогенцы всё так же не давали мне уснуть, так что я развлекалась тем, что читала сообщения, рассылаемые темперионами по всему миру. Ко мне заходили Снафи и Кастор, забегала ставшая темпестом Исинн, прибегала хвастаться новыми доспехами Ашт. Ци почти постоянно находилась со мной, в перерывах между аренами заглядывал Нико. Чаще мы просто молчали или говорили обо всём, что придёт в голову. Но в один из дней он стал рассказывать о своих подвигах. О том, скольких ему удаётся победить, оставаясь живым. О том, как они пересекаются с Легендой, и Нико получается отправить того к старту. Я слушала это и чувствовала, как же мне хочется туда. Снова ощутить тяжесть клинков в ладонях, их колкие рукояти. Становиться невидимой и проникать в любую точку арены, где меня не найдут враги. Спасать тех, на кого напал ассасин из команды противников. Захватывать точки, совершенствовать свои навыки...
- Ви, ты слушаешь? - спросил вдруг Нико. Кажется, я полностью погрузилась в мысли, отрешилась от реальности и перестала воспринимать его слова.
- Тоска какая-то навалилась на грудь мою, поселилась в ней, терзает сердце, заставляет глаза наливаться слезами, - вздохнув, ответила я.
- Ты чего? - удивился ассасин.
- Не знаю... вот ты рассказываешь всё это, а я завидую. Чувствую себя ущербной. Будто у меня были крылья, а сейчас их нет. И я могла летать, а сейчас не могу. Я стою внизу, а ты кружишь надо мной, такой прекрасный и недостижимый. И взмахами своих крыльев манишь меня на край земли, чтобы я прыгнула за тобой. Я прыгаю и разбиваюсь. И непонятно, от чего больнее - от падения или от предательства, - отчаянно жестикулируя, произнесла я.
- Ничего, тебя выпустят, и отомстишь по полной! - уверенно отозвался Нико.
- Не рассказывай мне это, Нико, я не хочу мстить, мне больно, - я стиснула зубы, чтобы не выдать, что я плачу. Но ассасин всё-таки заметил, подошёл ближе, коснулся мягкой ладонью стекла с другой стороны:
- Не плачь, Ви! Всё будет хорошо.
- Тогда не говори при мне об арене, - попросила я.
- Мы на ней встретились. Я не хочу, чтобы ты о ней забывала, - признался Нико, убрав руку. Тогда я потянулась к нему, уткнулась в стекло:
- Ты мне так отвращение к ней привьёшь, - со вздохом произнесла я, помолчала и добавила. - Тебя любить больно. Не понимаю, почему я ещё продолжаю.
- Тогда не люби, - мне показалось, или он реально погрустнел?
- Не могу, - я зажмурилась, сжала обе ладони в кулаки.
- Я уйду пока, Ви, - сказал мой ассасин. - Прости, если я тебя обидел.
Шло время. Иогенцы всё ещё проверяли что-то, наполняли капсулу какими-то газами с разными цветами и запахами, следили за моим состоянием. Постепенно в металлической руке будто поселились муравьиные львы и пустынные жуки, ползающие туда-сюда внутри костей, царапающие и перебирающие мелкими лапками. Ноги ниже колен ощущали то же самое. Неспособная заснуть, я ворочалась, изредка шевеля пальцами правой руки, чтобы убедиться, что она цела. Было не больно, но неприятно. Волны "чесотки" набегали периодически, заставляя меня вздрагивать. В какой-то момент я перестала ощущать себя. Стенки капсулы раздвинулись, вокруг раскинулась бескрайняя чёрная бесконечность.
Меж металлических пальцев зажёгся огонёк. От его яркого света резало глаза, я щурилась, пытаясь понять, откуда он взялся. Попыталась подняться на ноги - их уже не саднило - провела ладонью над пустотой, и там, где проходил огонёк, появлялся знакомый мне мир.
Под ногами показалась стылая, покрытая сухой замёрзшей травой и мхом, припорошенная снегом, земля Кресента. Вокруг - обледеневшие скалы и стылый воздух. Над головой - серое, без единого голубого всплеска, небо, непрерывно рождающее падающие вниз снежинки. Передо мной стоит Нико. За его спиной посох - он снова некромант? Рядом вызванные им звери, защищают нас от либешалов. Прижимаю руку к сердцу, глядя Нико в лицо, пытаюсь прочесть по его глазам, что он чувствует. Он медленно-медленно, будто окутанный "паутиной" казара, приближается ко мне и обнимает. Потом шепчет на ухо что-то - нежно, но неразборчиво. Однако я понимаю, что нужно будет лететь. Вызываю хлопающего кожистыми перепонками кровокрыла и взлетаю ввысь.
Среди облаков сыро, снежинки покалывают кожу, где она не покрыта доспехами, иней намерзает на ресницах. Клинки за спиной звенят, когда их толкает ветер. Кровокрыл несёт меня сквозь сонм капель, и впереди я замечаю какое-то зарево. Чем я ближе к нему, тем жарче становится. Вскоре я вижу залитое лавой пространство, над которым парят в воздухе каменные площадки, как мосты, ведущие к "Пламенному сердцу". На площадке в центре статуя человека, выкалывающего себе глаза двумя мечами. Я направляю кровокрыла туда. Изгибаясь всем телом, он плавно опускается на площадку. Спрыгнув на неё, я нос к носу сталкиваюсь с Легендой.- Я же просил - не поднимайся! - говорит он мне. Его тёмные глаза пылают гневом.
- Сразимся! - с вызовом отвечаю я. - И пусть тот, кто проиграет, уйдёт.
Клинки в руках Легенды, кажется, сами тянутся ко мне. Они порхают вокруг моего тела, отгоняемые моими, ассасин крутится рядом, оценивая пространство под ногами, за спиной и спереди, чтобы не упасть и не удариться об статую. Тут я замечаю, что она горит ярким красным маревом, её обвивают, вращаясь, кровавые ленты. Отвлекаюсь. Секундная замешка стоит мне победы. Легенда ударяет клинками прямо мне в грудь, пронзая её насквозь, и сталкивает вниз. Падая, я смотрю то на статую, то в тёмные глаза ассасина. От приближения лавы становится всё жарче. Там, внизу - неминуемая смерть! Когда я понимаю это, изо рта вырывается дикий крик. Кровокрыла уже не призвать. Я лечу в огненную бесконечность, способную меня уничтожить, и не могу позвать никого на помощь...
Глаза открылись. На лбу выступил пот, волосы слиплись, грудь тяжело вздымалась. Сон? Я всё-таки спала? Хех, неужели иогенцы сжалились и даровали мне столь долгожданное забвение? Потерев веки, я заметила, что надо мной нет мутных разводов стекла. Капсула открыта. Не может быть! Вытянув руки, я ощутила вверху пустоту. Изнутри начало распирать от счастья.
Мгновение - и я выбралась наружу. В помещении было пусто. Ни Ци, ни Нико, ни иогенцев. Стараясь не шуметь, я вынула из вещевого отсека капсулы свою одежду и оружие и оделась. Выглянув в коридор, стала невидимой и устремилась вперёд - вон из лаборатории. Сердце пело от долгожданной свободы. Снаружи была ночь. Я вдыхала запахи, несомые ветром, ощущая себя будто заново родившейся. Наконец-то над головой небо, а не потолок! Расхохотавшись от переизбытка чувств, я побежала, не разбирая дороги - лишь бы бежать куда-то, и вскоре растворилась в ночной тьме.
От стены иогенской лаборатории отделилась невысокая хрупкая тень. Фонарь над входом осветил её лицо - это была девушка-ксеноа с покрашенными в голубой цвет волосами и прибором, состоящим из линз, на левом глазу. Зрачки у неё светились из-за способности ясновидения, в руках она держала коммуникатор. Приблизив пухлые губы к микрофону, ксеноа произнесла:
- Она вышла. Эксперимент начался.
